Tilda Newsletter
Subscribe to our email newsletter for useful tips and valuable resources, sent out every month
Архивные
документы
О Великой Отечественной войне написано много. Опубликованы десятки тысяч книг, статей, очерков. Ведется систематическая работа по сбору и оцифровке источников. И тем не менее каждый год появляются новые работы, на суд исследователей предоставляются массивы ранее не публиковавшихся документов.
Государственный исторический музей Южного Урала в рамках осуществления мероприятий, связанных с празднованием 80-летия Победы, размещает для свободного доступа ряд материалов, которые ранее не публиковались или были представлены в ограниченном объеме.
Государственный исторический музей Южного Урала в рамках осуществления мероприятий, связанных с празднованием 80-летия Победы, размещает для свободного доступа ряд материалов, которые ранее не публиковались или были представлены в ограниченном объеме.
Это дневник батальонного комиссара, затем заместителя начальника Политического отдела 116-го стрелкового корпуса Д.А. Руденко, воспоминания командира 85-й стрелковой дивизии генерала-майора А.В. Бондовского, автобиография гвардии генерала-майора танковых войск В.Г. Лебедева. Заботливо сохраненные в фондах музея, документы внесут свою лепту в постижение самого значимого для нашей страны события XX века – Великой Отечественной войны.
Дневник руденко
Дневник Дмитрия Александровича Руденко содержит данные за 1941–1942 годы. В этот период он воевал в составе соединений Ленинградского военного округа. Будучи батальонным комиссаром, Д.А. Руденко вел записи совещаний, описывал тактику боев в населенных пунктах, основные принципы ведения войскового боя, составлял заметки по основам картографии, размышлял над сильными и слабыми сторонами армии противника.
Выдержка из дневника: «В начале войны наступали немцы устойчиво. Миф запугивал народы Западной Европы и вдохновлял немецкую армию. Сколотили блок государств ОСИ. Мы начинали войну, когда у нас фактически кадровой армии не было, с учетом современной войны. Не было войск массовых и манёвренных. Мы были одни, но были перспективы. После Молотова была речь Черчилля. Это слова, значит мы остались одни против сплоченного блока. Гитлеру удалось сколотить армию в 8 млн человек (это примерно). 100 000 унтер-офицеров – ставленники Гитлера находятся в резерве, в обороне она крепкая. Но бесспорно Гитлер не может сосредоточить такую армию, как в начале войны. <…> Сейчас немецкий обыватель и народ переживает тяжелое похмелье. Блок ОСИ не пополнялся за время войны, в то время как СССР имеет Францию, США, Англию и т.д. У Германии угроза растерять союзников».
Выдержка из дневника: «В начале войны наступали немцы устойчиво. Миф запугивал народы Западной Европы и вдохновлял немецкую армию. Сколотили блок государств ОСИ. Мы начинали войну, когда у нас фактически кадровой армии не было, с учетом современной войны. Не было войск массовых и манёвренных. Мы были одни, но были перспективы. После Молотова была речь Черчилля. Это слова, значит мы остались одни против сплоченного блока. Гитлеру удалось сколотить армию в 8 млн человек (это примерно). 100 000 унтер-офицеров – ставленники Гитлера находятся в резерве, в обороне она крепкая. Но бесспорно Гитлер не может сосредоточить такую армию, как в начале войны. <…> Сейчас немецкий обыватель и народ переживает тяжелое похмелье. Блок ОСИ не пополнялся за время войны, в то время как СССР имеет Францию, США, Англию и т.д. У Германии угроза растерять союзников».
Дневник Лебедева
Виктор Григорьевич Лебедев в Великую Отечественную войну командовал танковыми соединениями, в частности 96-й танковой бригадой им. Челябинского комсомола.
По воспоминаниям сына Н.В. Лебедева, служебные характеристики генерала пестрели записями: «груб, не признает авторитета политработников, неправильно понимает принцип единоначалия» и так далее. На закате своей жизни Виктор Григорьевич говорил, что одним из поступков, которым имеет полное право гордиться, являлся бой 96-й танковой бригады у деревни Пузачи (Курская область), когда его бойцы стояли насмерть, сдерживая натиск вырывавшихся из окружения немецких дивизий.
Выдержка из автобиографии: «Разведка донесла, что противника в этом направлении нет, но к вечеру бригада была атакована крупными силами отходящей группировки. Своими незначительными силами, оставшимися после длительных переходов и боев, бригада перешла к обороне. Оставшись без горячего, масла, без боеприпасов, не имея связи с другими войсками, мы отбивали непрерывные атаки немцев в течение двух суток. В этом оборонительном бою бригада, удерживая намного превосходящие силы врага, проявила такое мужество и нанесла такие потери врагу, что была отмечена специальным приказом командующего 38-й армии генерал-полковника Чибисова: “… Дрались как истинно русские люди, как советские патриоты…”»
По воспоминаниям сына Н.В. Лебедева, служебные характеристики генерала пестрели записями: «груб, не признает авторитета политработников, неправильно понимает принцип единоначалия» и так далее. На закате своей жизни Виктор Григорьевич говорил, что одним из поступков, которым имеет полное право гордиться, являлся бой 96-й танковой бригады у деревни Пузачи (Курская область), когда его бойцы стояли насмерть, сдерживая натиск вырывавшихся из окружения немецких дивизий.
Выдержка из автобиографии: «Разведка донесла, что противника в этом направлении нет, но к вечеру бригада была атакована крупными силами отходящей группировки. Своими незначительными силами, оставшимися после длительных переходов и боев, бригада перешла к обороне. Оставшись без горячего, масла, без боеприпасов, не имея связи с другими войсками, мы отбивали непрерывные атаки немцев в течение двух суток. В этом оборонительном бою бригада, удерживая намного превосходящие силы врага, проявила такое мужество и нанесла такие потери врагу, что была отмечена специальным приказом командующего 38-й армии генерал-полковника Чибисова: “… Дрались как истинно русские люди, как советские патриоты…”»
Александр Васильевич Бондовский
Генерал-майор Александр Васильевич Бондовский оказался на военной службе еще в Первую мировую войну, в дальнейшем связав свою судьбу с армией. В августе 1939 года он вступил в командование 85-й стрелковой дивизией Уральского военного округа.
Первые дни войны А.В. Бондовский встретил на границе в Белоруссии, в районе города Гродно. Дивизия одной из первых приняла на себя удар войск противника. В последующем, прорываясь из Минского котла, дивизия перестала существовать как соединение, её бойцы выходили из окружения отдельными группами. Александр Васильевич дважды попадал в плен, но каждый раз бежал, в конце декабря выйдя к своим у деревни Крюково Московской области.
Выдержка из воспоминаний А.В. Бондовского: «Во время обсуждения этого вопроса [о подвозе боеприпасов] неожиданно для нас обоих вблизи штаба дивизии весьма неприятно провыла, а затем, издав резкий неприятный звук, разорвалась бомба, а за ней начали рваться другие. Сквозь разрывы отчетливо слышался противный вой самолетов. Как-то невольно у меня из груди вырвался тяжелый вздох, и я воскликнул: «Ну, Тарасов, война началась!». Да, это война, – также тяжело вздохнув, сказал Тарасов. В течении всей моей сознательной жизни у меня выработалась привычка – фиксировать в памяти время выдающегося в моей жизни события. Так и тогда за тяжелым вздохом я машинально потянулся к ручным часам. Часы показывали 4 часа 22.6.41.»
Первые дни войны А.В. Бондовский встретил на границе в Белоруссии, в районе города Гродно. Дивизия одной из первых приняла на себя удар войск противника. В последующем, прорываясь из Минского котла, дивизия перестала существовать как соединение, её бойцы выходили из окружения отдельными группами. Александр Васильевич дважды попадал в плен, но каждый раз бежал, в конце декабря выйдя к своим у деревни Крюково Московской области.
Выдержка из воспоминаний А.В. Бондовского: «Во время обсуждения этого вопроса [о подвозе боеприпасов] неожиданно для нас обоих вблизи штаба дивизии весьма неприятно провыла, а затем, издав резкий неприятный звук, разорвалась бомба, а за ней начали рваться другие. Сквозь разрывы отчетливо слышался противный вой самолетов. Как-то невольно у меня из груди вырвался тяжелый вздох, и я воскликнул: «Ну, Тарасов, война началась!». Да, это война, – также тяжело вздохнув, сказал Тарасов. В течении всей моей сознательной жизни у меня выработалась привычка – фиксировать в памяти время выдающегося в моей жизни события. Так и тогда за тяжелым вздохом я машинально потянулся к ручным часам. Часы показывали 4 часа 22.6.41.»
